| Сюжет: |
Армия
тьмы расползается по горизонту. Под
ночным дождём солдаты вытягиваются,
словно самый злой походный оркестр в
мире; безбрежность силы была бы жуткой,
даже если бы создавалась не
кровожадными, скрежещущими зубами
гуманоидами, известными как урюк-хаи.
Не сомневайтесь: когда Саруман (Кристофер
Ли), лучший колдун мерзости в
Средиземье, разгневан, парень знает,
как дать волю штормовым тучам войны.
Стоящего наверху своей крепости
Теодена (Бернард Хилл), благородного, но
мягкого по характеру лидера
осаждённого Роанского королевства,
превосходят по численности так же, как
Генри V в битве при Эджинкорте.
Через мгновение взмывают стрелы и
ужасные вилкообразные катапульты,
словно при сильном наводнении горсть
людей на лошадях пропахивается сквозь
поток демонов в чёрных доспехах,
перетекающий через дворцовый мост.
Армии, несущиеся с неба, не просто
сталкиваются; они взбалтываются.
Описать битву за Цитадель Владычества,
зрелищный смертельный катаклизм,
являющийся кульминационным эпизодом
Властелина колец: Две башни, как
значительную было бы преуменьшением.
Это откровенно библейская битва, по
размерам своей неопределённости
сравнимая со схваткой Давида с
Голиафом. Как доказал Эджинкорт,
численность твоей армии - это ещё не всё.
Год назад, когда вышла первая
постановка трёхсерийной $300-миллионной
экранизации Питером Джексоном
трилогии Джей-Ар-Ар Толкина, многие
говорили, что её изначальное видение
добра и зла сцепившимися во
всеобъемлющей схватке перекликалось с
постсентябрьскими чувствами
кинозрителей относительно состояния
нашего собственного мира. То, что та же
динамика может обернуться ещё сильней,
справедливо для сиквела. В "Двух
башнях" Товарищество расщепилось,
хотя не только Фродо (Илайя Вуд),
упорный ясноглазый хоббит, которого
судьба выбрала для уничтожения Кольца,
благородно красивый Арагорн (Вигго
Мортенсен) и Гэндальф (Ян МакКеллен),
язвительный волшебник с ужасной
дикцией, должны объединить свои силы.
Это должны сделать несоизмеримые
племена, кланы и провинции Средиземья.
Они не решаются вступать конфликт,
который необходимо разрешить; в конце
концов, даже чудесно чарующие древние
говорящие деревья присоединяются к
коалиции. И всё, чтобы побороть
худолицего серобородого, страдающего
манией величия человека в таинственных
мантиях, который намеревается начать -
и выиграть - матерь всех войн.
Определяющий элемент "Двух башень",
однако, - не просто космическая энергия
её чёрно-белой вселенной, могучая
атмосфера огульного невидимого рока.
Это то, что герои настолько чисты душой
и честны, что эффективно очищаются от
внутренней борьбы; их битва -
исключительно с силами вне их самих.
Такого никогда не случалось, скажем, в
"Звёздных войнах" - или, на самом
деле, в любом приключенческом фильме о
противостоянии миров, которые, честно
скажу, меня всегда волновали. Конечно,
это правда, что Фродо обречён быть
вовлечённым в битву любви и ненависти к
сомнительным силам Кольца. Но вид
херувимского лица Илайи Вуда,
косящегося в муках каждый час или около
того, когда он трогает или на мгновение
надевает Кольцо, имеет специфическую
ауру абстракции драматического метода.
Как показано, это знаковая щепка
раздора - больше обозначатель
бесстрашия в процессе развития, нежели
гениальная вещь.
Наполненные устрашающими горами и
ледниками, устремляющимися вниз, как
око Божье, движениями камеры,
достаточным количеством болтливых
лесных чудаков и появлениями, после
которых каждая следующая сцена
начинает нестись в новом направлении,
"Две башни", как зрелищный
маскарад колдовства и действия, едва не
превосходят "Товарищество кольца".
Правда, они погрязают в топорной
грандиозности толкиеновского
тяжеловесного, сухого средневекового
воображения. Есть один персонаж, что
вырывается из рамок рыцарской духоты, и
это Голлум, сухая маленькая тварь в
набедренной повязке, который
становится пленённым товарищем Фродо и
Сэма (Шон Остин).
Не каждый день спецэффекты
оборачиваются отличной игрой (на ум
приходит Е.Т.), но у Голлума, озвученного
скользким шипящим шопотом Энди Серкиса,
чьи движения закладывают основу для
компьютерных волшебников,
маниакальная, хотя и загадочная
несчастная харизма. Настолько бледный,
что его кости просвечивают сквозь кожу,
с огромными глазами, которые таращатся
со сморщенной лысой головы, он похож на
повзрослевшего Звёздного ребёнка из
"2001". Голлум - существо, которое
уступило искушению Кольца (он всё ещё
называет его "моим дорогим"), и они
погубило его. Фродо хочет доверять ему,
но эта раздвоившаяся душа продолжает
впадать в диалоги хорошего Голлума с
плохим Голлумом, что делает его похожим
на шекспировского злодея,
превратившегося в психа. Он -
единственный персонаж картины, чей
образ действия не кажется нарисованным
на схеме.
"Две башни" вызывают все иллюзию
серьёзности, требуемую от эмоционально
заряженного книжного эпоса. На самом
деле, однако, к чему всё сводится, так
это к великолепно поставленным сценам
битв и нравственной общности,
выковавшейся в горячее, хотя и
очищенное от остроумия и динамики,
щетинистое эго, которое очерчивает
реальную экранную личность. У Вигго
Мортенсена более живая аура
безрассудства, но его символический
флирт с Лив Тайлер оканчивается лишь
обращением внимания на то, насколько
десексуализированный мир создал
Толкин. Фильм продолжает дразнить нас
перспективой Мордора, страны тьмы,
которая скрывает гору огня, где Фродо
должен выкинуть Кольцо, чтобы
уничтожить его. Найдёт ли он что-то, что
по-настоящему встряхнёт его там? В "Двух
башнях" зло вездесуще, хотя в конце
концов слишком невесомо, чтобы быть
незабываемым, и таков же и хоббит, чья
главная задача - уничтожить то, что
соблазняет его больше всего.
|